Неточные совпадения
— Хозяйский
глаз для́ того нужен,
Марко Данилыч, — молвил Чапурин. — Самому в такую даль ехать мне не приходится, а верного человека не предвидится. Знающего ведь надо.
— Слышали, матушка, слышали и немало потужили, — сказал
Марко Данилыч. — Дунюшка у меня долгое время
глаз осушить не могла. Подруги ведь, вместе в вашей обители росли, вместе обучались.
— Напрасно беспокоитесь,
Марко Данилыч, сейчас от чаю, — отирая
глаза, молвила Таифа.
Разгорелись
глаза у Марка Данилыча. То на Орошина взглянет, то других обведет вызывающим взглядом. Не может понять, что бы значили слова Орошина. И Седов, и Сусалин хоть сами тюленем не занимались, а цены ему знали. И они с удивленьем посматривали на расходившегося Орошина и то же, что
Марко Данилыч, думали: «Либо спятил, либо в головушке хмель зашумел».
Когда Дуня вбежала к отцу, он лежал недвижим. Помутившиеся
глаза тоже были недвижны, здоровая до тех пор рука омертвела. С громким воплем ринулась к нему растерявшаяся Дуня и обхватила его обеими руками.
Марко Данилыч уж холодел, и только легкий хрип в горле еще показывал, что последний остаток жизни сохранялся еще в нем. Мало-помалу и хрип затих.
— Не о том я вам,
Марко Данилыч, докладываю, — опустя
глаза и побледнев пуще прежнего, трепетным голосом промолвила Дарья Сергевна.
— Нельзя, мой друг, — улыбаясь и целуя Дуню, сказала Марья Ивановна. — Ведь у меня тоже дела, хозяйство… Особенно теперь, как Фатьянку купила. Везде нужен свой
глаз. Кому ни поручи, все не так выйдет. Так ли,
Марко Данилыч?
Когда же у отца зашел разговор с Дмитрием Петровичем про цены на тюлений жир и вспомнила она, как
Марко Данилыч хотел обмануть и Меркулова, и Зиновья Алексеича и какие обидные слова говорил он тогда про Веденеева,
глаза у ней загорелись полымем, лицо багрецом подернулось, двинулась она, будто хотела встать и вмешаться в разговор, но, взглянув на Дуню, опустила
глаза, осталась на месте и только кидала полные счастья взоры то на отца, то на мать, то на сестру.
— Не беспокойтесь,
Марко Данилыч, — сказала в ответ Марья Ивановна. — Дурного она у меня ничего не увидит, шагу прочь от нее не ступлю, с
глаз не спущу.
Невзлюбила она Анисью Терентьевну и, была б ее воля, не пустила б ее на
глаза к себе; но
Марко Данилыч Красноглазиху жаловал, да и нельзя было идти наперекор обычаям, а по ним в маленьких городках Анисьи Терентьевны необходимы в дому, как сметана ко щам, как масло к каше, — радушно принимаются такие всюду и, ежели хозяева люди достаточные да тороватые, гостят у них подолгу.
Осмотрев больного, лекарь крепко ущипнул его за руку.
Марко Данилыч хоть бы
глазом моргнул. Тогда лекарь только посвистел. Бросилась к нему Дарья Сергевна.
— Да как же вы с меня-то на сто тысяч векселей получали?.. — прищурив правый
глаз, спросил с усмешкой
Марко Данилыч.
— Разве что так, — прищурив
глаз и глядя в лицо Смолокурову, молвил Чубалов. — А ведь ежели правду сказать, так больно уж вы стали прижимисты,
Марко Данилыч.
Больше недели бесновался
Марко Данилыч, отыскивая виноватых, метался на всех, кто ни навертывался ему на
глаза, даже на тех, что во время пожара по своим деревням праздничную гульбу заканчивали.
— Пословица-то,
Марко Данилыч, кажется, не так говорится, — прищурив один
глаз, заметил Веденеев.
— А как цена за русского полоняника? — спросил
Марко Данилыч, разглядывая медаль и не поднимая
глаз на Субханкулова.
— Марье Ивановне наше наиглубочайшее! — входя в комнату, весело молвил
Марко Данилыч. — А я сегодня, матушка, на радостях: останную рыбку, целых две баржи, продал и цену взял порядочную. Теперь еще бы полбаржи спустить с рук, совсем бы отделался и домой бы сейчас. У меня же там стройка к концу подходит… избы для работников ставлю, хозяйский
глаз тут нужен беспременно. За всем самому надо присмотреть, а то народец-от у нас теплый. Чуть чего недоглядел, мигом растащут.
Глазам не верит
Марко Данилыч — по каждой статье цены поставлены чуть не в половину дешевле тех, что в тот день гребновские тузы хотели установить за чаем в Рыбном трактире.
— Нет ли тут чего насчет веры,
Марко Данилыч? — вполголоса сказала Дарья Сергевна, робко поднимая
глаза на хмурого Марка Данилыча.
— Дело наше,
Марко Данилыч, как есть совсем пропащее, — с глубоким вздохом отвечала Таифа, и слезы сверкнули на ее скорбных
глазах. — Выгонки не избыть никакими судьбами… Разорят наш Кéрженец беспременно, бревнышка не останется от обители. И ровно буйным ветром разнесет всех нас по лицу земли. Горькая доля,
Марко Данилыч, самая горькая…
Только что проснулся
Марко Данилыч, опрометью вскочил с постели и, Богу не молясь, чаю не напившись, неумывкой поспешил ко вчерашним собеседникам. К первому Белянкину подъехал в косной. Тот еще не просыпался, но племянник его, увидав такого важного гостя, стремглав бросился в казенку дядю будить. Минуты через две, протирая
глаза и пошатываясь спросонья, Евстрат Михайлыч стоял перед козырным тузом Гребновской пристани.
Такие разговоры вели меж собой
Марко Данилыч с Самоквасовым часа два, если не больше. Убрали чай, Дарья Сергевна куда-то вышла, Дуня села в сторонке и принялась вязать шелковый кошелек, изредка вскидывая
глаза на Петра Степаныча. В мужские разговоры девице вступать не след, оттого она и молчала. Петр Степаныч и рад бы словечком перекинуться с ней, да тоже нельзя — не водится.
Марко Данилыч, видимо, был тронут нежданным приездом Патапа Максимыча. Много и сильно чувствовал он, но ни мыслей, ни чувств передать не мог. Один лишь слезящийся
глаз говорил, что больной все понимает.
— А табак?.. Ведь тоже злак?.. — прищурив
глаза и усмехнувшись, спросил уставщицу
Марко Данилыч.
— Не попадешь,
Марко Данилыч, никак не изловчишься… Как самому себе в
глаза можно плюнуть? — усмехнулся Чубалов.
— А ты откудова? — обратился
Марко Данилыч к приземистому, коренастому пожилому рабочему, весело глядевшему на него своими маленькими серенькими
глазами.
— Что ж из того, что доверенность при мне, — сказал Зиновий Алексеич. — Дать-то он мне ее дал, и по той доверенности мог бы я с тобой хоть сейчас по рукам, да боюсь, после бы от Меркулова не было нареканья… Сам понимаешь, что дело мое в этом разе самое опасное. Ну ежели продешевлю, каково мне тогда будет на Меркулова-то
глаза поднять?.. Пойми это,
Марко Данилыч. Будь он мне свой человек, тогда бы еще туда-сюда; свои, мол, люди, сочтемся, а ведь он чужой человек.
Рад был такой чести
Марко Данилыч; не веря
глазам, бегом он выбежал из дома встречать знатную, почетную гостью и слов придумать не мог, как благодарить ее. Только что вошла в комнаты Марья Ивановна, вбежала радостная Дуня и со слезами кинулась в объятия нежданной гостьи.
Молча взял бумагу
Марко Данилыч. Быстро просмотрел ее и, вскинув
глазами на приказчика, строго спросил...
Поддеть ли кого половчее, провести ли простачка поискусней, туману ль кому в
глаза подпустить,
Марко Данилыч, бывало, его за бока, а сам будто в сторонке, ничего будто не знает, не ведает.
— Да ведь у тебя доверенность? — с досадой тихонько молвил
Марко Данилыч и, нахмурясь, засверкал
глазами.
— Это что такое? — вскрикнул
Марко Данилыч, завидев Корнея. — От делов уехал без спросу, да и
глаз еще не кажет… Сам хозяин изволь к нему бежать… Я, брат, этого не больно жалую.
Лекарь с Дуней вышел из комнаты больного, и
Марко Данилыч тотчас сомкнул
глаза и вскоре заснул крепким сном.
— Да что ж это за люди? — досадливо вскрикнул
Марко Данилыч. — Что они взаперти-то фальшивы деньги куют аль разбойную добычу делят? Исправник-от со становым чего смотрят? Доброе дело скрытности не любит, только худое норовит от чужих
глаз укрыться…
Рыбные промышленники, судохозяева и всякого другого рода хозяева с большой охотой нанимают слепых: и берут они дешевле, и обсчитывать их сподручней, и своим судом можно с ними расправиться, хоть бы даже и посечь, коли до того доведется. Кому без глаз-то пойдет он жалобиться? Еще вдосталь накланяется, только, батюшки, отпустите.
Марко Данилыч слепыми не брезговал — у него и на ловлях, и на баржах завсегда их вдоволь бывало… Потому, выгодно.
— Так вы не будете цен таить? — спросил
Марко Данилыч, зорко глядя в
глаза Меркулову.
Со страстным увлеченьем, громко, порывисто говорила взволнованным голосом Марья Ивановна.
Глаза горели у ней, будто у исступленной. Немало тому подвился
Марко Данилыч, подивилась и Дарья Сергевна, а Дуня, опустя взоры, сидела как в воду опущенная. Изредка лишь бледные ее губы судорожно вздрагивали.
Минут через двадцать все сидели за чаем. Дарья Сергевна девочек возле себя посадила и угощала их сдобными булками;
Марко Данилыч разговаривал с Груней, Дуня
глаз с нее не сводила.
Открыл
Марко Данилыч
глаза и, увидав перед собой Прожженного, хотел было вскрикнуть, но вместо крика вырвалось из уст его лишь слабое мычанье.
Сел на скамейке
Марко Данилыч и зорко посмотрел прямо в
глаза незнакомцу.
Только что ушли
Марко Данилыч с Дуней от Дорониных, воротился с почты Дмитрий Петрович. Прочитали письмо меркуловское и разочли, что ему надо быть дня через три, через четыре. Такой срок Лизавете Зиновьевне показался чересчур длинным, и навернулись у ней на
глазах слезы. Заметил это отец и шутливо спросил...
Марко даже не давали воли говорить о том, что он видел… Все знали, чту такое денщик передал отцу бедного Саши: этобыл женский портрет… В этом ни на одно мгновение не хотела усомниться ни одна человеческая душа — об этом говорил свет, глядевший в окно, где совершилась с
глазу на
глаз таинственная передача; этим дышал воздух, об этом разливался песнью жаворонок…